Иммунотерапия и Нобелевская премия: чем так хороши новые методы терапии рака

02.10.2018

Нобелевская премия-2018 стартовала с очень хорошей новости: награду дали иммунологам Джеймсу А. Эллисону и Тасуку Хондзё за исследования иммунотерапии рака. Если проще — двое ученых смогли сделать то, чего до них не могли добиться их коллеги больше 100 лет. Они первыми заставили иммунную систему распознавать и уничтожать раковые клетки. Своими исследованиями они занимались параллельно с начала 1990-х годов.

• Обновление. В сентябре 2022 года мы опубликовали новый материал об иммунотерапии онкологических заболеваний. В нем подробно рассказываем, как работают иммуноонкологические препараты и в каких ситуациях они могут назначаться, как проводится иммунотерапия и какие побочные эффекты возникают чаще всего. Прочитать статью можно по этой ссылке. 

Пациенты часто любят писать #ракдурак. Для ученых он далеко не дурак — раковые клетки хитро маскируются от атак иммунитета. Организм, в свою очередь, мудро укрощает иммунитет. Ведь особые клетки-киллеры Т-лимфоциты могут напасть и на здоровые ткани. Так бывает с аутоиммунными заболеваниями — например, красной волчанкой. У лимфоцитов-киллеров есть своеобразные тормоза-белки — рецепторы, которые помогают им отличить нормальные клетки от аномальных. Именно поэтому они не набрасываются на все подряд. Если белки-рецепторы усыпить, Т-лимфоцитам проще справиться с опухолью, но больше риск позариться на здоровых соседей.

Выпускник Техасского университета Джеймс Эллисон более 20 лет назад начал изучение свойств CTLA-4 рецептора у T-клеток — специфического белка. Эллисон выяснил, что этот рецептор способен буквально тормозить лимфоцитов-киллеров. Этот эффект ученый открыл в своей лаборатории в Калифорнийском университете Беркли еще в 1994-м. Ему стало интересно поработать над механизмом, который блокировал бы этот тормоз.

Любопытно, что Эллисон даже не думал о каком-либо открытии противоракового метода и называл себя приверженцем фундаментальной науки. Он попытался выяснить, получится ли раззадорить иммунитет, если поставить на блок рецептор и таким образом отключить тормоза на Т-клетке. В результате последующего эксперимента мыши с опухолями выжили. Ученому удалось с помощью антител разблокировать противоопухолевый потенциал. Эффект был схож с включенным прожектором, который сразу находил преступников — опухолевые клетки. Понадобилось больше 15 лет, чтобы пройти все испытания и вылечить первых участников клинических исследований. У них была меланома, известная своей агрессивностью и метастазами. Так в 2011 году FDA зарегистрировала ипилимумаб — антитело, которым официально лечат меланому.

За несколько лет до опытов Эллисона, японец Тасуку Хондзё открыл PD-1, еще один белок на поверхности Т-клеток. Он провел серию экспериментов в его лаборатории в Киотском университете. Работа белка PD-1 оказалась похожей на действие его собрата CTLA-4, но более сложной. Белки на поверхности опухолевых клеток связывались с PD-1 и оставались незамеченными для иммунной системы. Иммунотерапия блокировала опухолевые клетки от связывания с PD-1, тем самым активируя Т-клетки и позволяя им организовывать атаку на рак. Во время клинических исследований несколько пациентов с метастатическим раком ушли в ремиссию, и препарат ниволумаб вскоре зарегистрировали в 2014 году. Кроме того, со временем выяснилось, что иммунотерапия на основе результатов Хондзё подошла для лечения сразу нескольких заболеваний. Это и меланома, и лимфома Ходжкина, опухоли головы и шеи, а также немелкоклеточный рак легкого.

Во время клинических испытаний препараты применялись среди пациентов с агрессивными опухолями, множественными метастазами. Именно поэтому эти препараты используют в основном у тех, кому не помогает другая лекарственная терапия. Люди, которые еще 10 лет назад не могли вылечиться, получили новую надежду. Вероятно, будущее за использованием комбинаций иммунопрепаратов. Одни антитела будут активировать иммунную систему, другие — делать более заметными для нее опухолевые клетки.

Побочные эффекты. Как и любые другие лекарства, антитела имеют побочные эффекты. От них бывает и сыпь, и диарея, и усталость, и тошнота, и пневмония — вплоть до летального исхода.

Отсутствие универсальности. К сожалению, иммунотерапия — не панацея. Не все опухоли оказываются чувствительны к ней.

Я лично глубоко уверен: если и давать Нобелевскую премию, то именно за вот такое. Думаю, этот принцип терапии радикально изменит подходы к лечению рака в ближайшие 10-20 лет. Мой прогноз — классическая химиотерапия сдаст позиции и практически выйдет из употребления в ближайшие десятилетия, ее заменят таргетная и иммунотерапия. А про антрациклины и таксаны потом будут детям в вузах рассказывать на занятиях по истории медицины, а они будут чесать затылки и говорить: "Ну надо же, какая дикость, какое счастье, что мы живем не в те времена". 

Это конечно, просто замечательная штука — она фактически меняет свойства рака, его биологию — при ее применении он теряет ряд своих способностей. Что, собственно, и позволяет людям со смертельными опухолями выживать так долго при ее применении. Чудо, да и только. Крутая вещь — ждем распространения ее на все локализации рака. Меланома была очевидной целью. И вот еще прогноз — не спрашивайте, почему я так думаю — следующими на очереди будут рак мочевого пузыря и колоректальный рак. Я прямо уверен, что скоро против них появятся эффективные иммунотерапевтические препараты.

Илья Фоминцев, исполнительный директор Фонда профилактики рака