«Пока мы живы, все в наших руках»

18.10.2019

32-летняя Мира Корганова уже дважды встретилась с раком молочной железы. Диагноз ей поставили в 26 лет, спустя четыре года случился рецидив. Мира рассказала, почему воспринимает происходящее с ней спокойно, что помогает ей взять себя в руки, и почему важно разрешать себе грустить.

Горошина

В 2013 году  я обнаружила шишечку в груди размером с горошину. Медлить не стала и побежала к врачу. Почему-то сразу подумала, что это рак. Но мне поставили диагноз — доброкачественная фиброаденома. Опухоль рекомендовали удалить. 

И я успокоилась. Дело было перед Новым годом. Я подумала, что операцию можно сделать и после праздников — спешить некуда.

«Горошину» удалили и отправили на гистологию. Выяснилось, что она вовсе не доброкачественная, а операция — далеко не конец лечения.

Меня опять положили в больницу, удалили подмышечные лимфоузлы. В них, к счастью, было чисто. Потом были курсы лучевой и химиотерапии, чтобы убить оставшиеся опухолевые клетки. И, наконец, гормонотерапия на 5 лет.

Жизнь вернулась в прежнее русло. Правда, только на 4 года.

В 2018 году я вновь обнаружила плотный шарик в той же груди. Рецидив. 

Мне сделали мастэктомию. Затем была химиотерапия, которая закончилась этим летом. Сейчас я опять принимаю гормоны.

Я сдала генетический тест. Судя по его результатам, у меня нет мутаций, связанных с повышенным риском развития рака. Больше копаться в причинах не стала.

Идти вперед

Мне было страшно, но в панику я не впадала ни в первый, ни во второй раз. Наоборот: у меня была уверенность, что все будет хорошо!

Очень помогала поддержка родителей, молодого человека и друзей: они отвлекали от грустных мыслей. 

Родители все делали для моего комфорта и до сих пор помогают: каждый день мама приходила ко мне в больницу после работы, приносила домашнюю еду, потому что знает, что больничную я есть не могу. Сейчас сопровождает меня на всех обследованиях. Папа возил меня везде на машине, потому что после операции я не могла садиться за руль.

Самое главное, что близкие не усугубляли ситуацию. Как бы грустно не было, мы все переводили в юмор. Даже когда я была лысая, мы смеялись. И я брала себя в руки.

Для себя я решила так: лечение есть, значит, надо идти вперед. Я верю, что болезнь мне была дана не за что-то, а для чего-то. Возможно для того, чтобы по-другому взглянуть на свою жизнь. Мне кажется, я до сих пор меняюсь. 

Химиотерапия в Германии

Лечение оба раза строилось по похожей схеме: сначала около месяца лучевой терапии, следом 16 курсов химии. Первый раз я лечилась год, после рецидива — 7 месяцев.

Когда на работе узнали о болезни, предложили оплатить химиотерапию в немецком городе Эрланген. Я согласилась. Молодой человек ездил в Германию на лечение со мной.

После химиотерапии я чувствовала жуткую слабость — приходила в съёмную квартиру и сутки отлеживалась. Потом мне становилось лучше, мы гуляли, могли даже съездить в путешествие в соседний городок. 

Химия оказалась для меня тяжелой скорее не  физически, а морально. Волосы начали выпадать, испортились ногти, на лице высыпали прыщи. Я казалась себе ужасно несимпатичной и  очень стеснялась своего внешнего вида. Чтобы скрыть хотя бы часть своих «недостатков», надевала парик.

Я заметила, что в Германии люди не стесняются изменений, которые происходят с их организмом во время лечения. Однажды мы с молодым человеком сидели в кафе, когда туда зашла пара средних лет. Женщина была лысой, а муж, по всей видимости, побрился налысо, чтобы поддержать жену. 

Первые 4 курса химии были раз в три недели, остальные — каждую неделю. В перерывах между первыми химиями я ходила на работу. У меня был хороший коллектив, и мне разрешали на неделю уезжать в Германию на лечение, а на две возвращаться. Предлагали взять больничный на все время лечения, но я не захотела сидеть дома. Когда начались еженедельные процедуры химиотерапии, я на три месяца уехала в Германию. 

С молодым человеком мы расстались вскоре после окончания первого лечения, но все это время он был рядом. Несмотря на то, что я была без волос и с прыщами после химиотерапии. Мы начали встречаться всего за неделю до моей болезни, потому меня очень удивляла его поддержка.

Мы сохранили дружеские отношения. Видимо, тяжелый период, который мы прошли вместе, повлиял. Может быть, в ином случае я бы была обижена на него или злилась после расставания, но сейчас нет. Я благодарна ему за поддержку. 

Пауза

Когда случился рецидив, работодатель снова предложил мне поехать в Германию. Но на сей раз я отказалась, потому что не увидела большой разницы между помощью онкопациентам  в России и за рубежом. 

Единственное отличие — те же первые 4 курса химии дались мне тяжелее, чем в Германии. После них я отлеживалась дня четыре.

Дома я еще больше стеснялась своего вида, чем за границей. Правда, вместо парика надевала красивый платок.

Во время рецидива я взяла больничный на все время лечения. «Поставила» работу на паузу, чтобы подумать, чем я хочу заниматься в жизни, услышать свои мысли, побыть в спокойствии и прийти в себя после химиотерапии.

Моменты грусти

Мастэктомия тяжело мне далась — до сих пор трудно видеть себя в зеркале без одежды. Я не могу надеть красивый купальник и пойти в бассейн или поехать на море и комфортно себя чувствовать.

Но ведь одна молочная железа у меня осталась, я жива и уже здорова. Сделаю реконструкцию, и у меня будет красивая грудь!

Это не специально выдуманный позитив. Я, наверное, реалист: все уже случилось, назад не отмотать, нужно принимать, как есть, и учиться с этим жить. В депрессию впадать — худшее развитие событий. Никому от этого лучше не станет. Однако я разрешаю себе грустить, даю волю эмоциям — это важно.

К психологу я не ходила, но советовала бы тем, кому тяжело, обратиться за психологической помощью. Моя подруга в тот момент училась на психолога, и мы с ней часто разговаривали про мою болезнь и про меня. Ответы на мои вопросы обычно приходили в голову сами в процессе наших разговоров. 

Планы

По профессии я экономист, 14 лет работала бухгалтером. После второго рецидива я решила уволиться — трудно возвращаться в офис после такого перерыва. Кроме того, хочу попробовать себя в другой сфере.

Я нашла подруг по несчастью, и сейчас помогаю Оксане Андриенко, руководителю проекта «Я люблю жизнь», который поддерживает людей, столкнувшихся с онкологическими заболеваниями. Я занимаюсь организацией фотосъемок женщин, переживших рак: ищу и договариваюсь с визажистами. Мне всегда было интересно бьюти-направление, и теперь я решила пойти учиться на стилиста-визажиста. 

Я заметила, что основная часть женщин в нашем сообществе настроены очень позитивно: держатся, улыбаются, несмотря на свои, порой очень тяжелые, истории. 

Пока мы живы, все в наших руках. А ещё в головах и мыслях.