#ДайджестСтаневич: самые важные переводы команды «Просто спросить о COVID-19» за последнюю неделю

26.06.2020

Врач-инфекционист Оксана Станевич вновь выбрала полезные переводы научных статей, опубликованные на сайте проекта «Просто спросить о COVID-19» за последнюю неделю. В новой подборке: данные о неэффективности гидроксихлорохина как постконтактной профилактики COVID-19, приема лопинавира/ритонавира для сокращения сроков выделения вируса и обнадеживающие результаты испытания препарата Анакинры.

1. Очередное исследование, подтверждающее отсутствие преимущества гидроксихлорохина как постконтактной профилактики (ГХХ) перед плацебо. Люди, принимавшие ГХХ, заболевали коронавирусной инфекцией так же часто, как те, кто принимал плацебо. По-видимому, у патогенеза поражения легких при системной красной волчанке (СКВ) и ревматоидном артрите (РА) иной иммунный механизм, который не совпадает и не может быть предотвращен при COVID-19 с помощью гидроксихлорохина. 

Использование гидроксихлорохина в качестве постконтактной профилактики COVID-19: рандомизированное исследование

2. Когортное исследование с ретроспективной контрольной группой препарата Анакинры, антагониста рецептора ИЛ-1. Исследователи выяснили, что частота ИВЛ или смерти у пациентов, получивших препарат, снижается. У Анакинры иная патогенетическая точка приложения, в отличие от гидроксихлорохина: происходит подавление высвобождения цитокинов, в частности ИЛ-1бета. Высвобождение этого и других цитокинов (ИЛ-6, ИЛ-4, ФНО) происходит также при болезни Стилла у взрослых, синдроме активации макрофагов, гемофагоцитарном лимфогистиоцитозе, что сближает эти патологические гипериммунные состояния с COVID-19 и приводит к появлению терапевтического эффекта при применении препаратов из группы Анакинры. В обсуждении авторы также пишут об отсутствии впечатляющих результатов клинических испытаний различных противовирусных препаратов, что выводит на первый план в борьбе с тяжелым течением инфекции антицитокиновую терапию.

Анакинра для лечения тяжелых форм COVID-19: когортное исследование

3. Обзор процедур одобрения различных видов терапии, принятых FDA. Интересно, например, что ремдесивир одобрен по протоколу использования в чрезвычайных ситуациях (терапия отчаяния, EUA). FDA может аннулировать протокол, если появятся новые данные клинических исследований. А хлорохин и гидроксихлорохин, которые применяются для лечения малярии, СКВ и РА, одобрены для лечения COVID-19 в качестве off label-терапии. Это означает, что каждая медицинская организация принимает решение об эффективности и безопасности этих препаратов при коронавирусной инфекции на основании своих данных и опыта применения данного вида лечения. Публикация важна для понимания принципов, по которым создаются лечебные рекомендации.

Понимание нормативной терминологии в контексте потенциальной профилактики и лечения COVID-19

4. Необходимость приема лопинавира/ритонавира лишь с целью сокращения сроков выделения вируса сомнительна, учитывая отсутствие доказанного клинического эффекта препарата в отношении исходов заболевания. Как замечено в статье, тяжесть COVID-19 не связана с длительностью выделения вируса. По этой причине патогенетическая терапия имеет большую пользу, чем исследуемая этиотропная. Также авторы напоминают о сроках выделения вируса: в среднем 20 дней с начала болезни, с разбросом от 6 до 27 дней. Так что отрицательный результат ПЦР на коронавирус из носоглотки при выписке из стационара через 7-10 дней госпитализации еще не означает, что пациент не заразен. 

Комбинированная терапия лопинавиром/ритонавиром и интерфероном и продолжительность выделения вируса у пациентов с COVID-19

5. Подробные описания клинических случаев пока вызывают больше вопросов, чем разъясняют патогенез. Критическим ограничением этого case report необходимо считать отсутствие каких-либо лабораторных признаков менингита/энцефалита по данным микроскопического исследования ликвора и отсутствие ПЦР-данных о наличии в нем вируса. Кроме того, возраст пациентки и коморбидный фон в виде сосудистых изменений белого вещества головного мозга могли бы быть причиной манифеста судорожного синдрома и на фоне иного тяжело протекающего инфекционного заболевания с выраженной интоксикацией и повышенным высвобождением цитокинов. Нужно накопить более детальный клинический материал, прежде чем делать выводы о тех или иных неврологических синдромах и нейроинвазивном потенциале SARS-CoV-2. В данном случае связь SARS-CoV-2 инфекции с судорожным синдромом у этой пациентки неубедительна.

Первый случай связанной с SARS-CoV-2 фокальной эпилепсии