Борьба с раком молочной железы. История Зои Добыш из Беларуси

12.10.2018

Рак молочной железы в семье врача Зои Добыш — это наследственное. От рака умерли ее прабабушка и тетя. Рак молочной железы был и у Зоиной мамы, поэтому девушка всю жизнь следила за здоровьем. Опухоль она обнаружила на ранней стадии и успешно лечится в родном Гомеле. Зоя рассказала Profilaktika.Media о принятии диагноза, решительности, страхах и мечтах.

Я родилась в Республике Беларусь в городе Гомеле. Сейчас я детский доктор — педиатр. В настоящее время я на больничном листе. Я хочу стать хорошим, грамотным доктором. Лучше, чем есть сейчас, сильнее что ли. Хочу наконец выучить английский язык, чтобы читать статьи на английском языке без переводчика. Еще хочу открыть свой собственный кабинет и работать так, как хочу я, а не как диктует государство. Это моя самая мощная мечта.

Я всегда знала, что мне нужно строго следить за грудью, так как от рака молочной железы умерла мои прабабушка, тетя. Рак молочной железы был и у моей мамы. Тот день, 17 июня, запомнила хорошо — это день медицинского работника в Республике Беларусь. Я принимала душ и нашла у себя маленькую горошинку в левой груди. Меня она напрягла, так как обычно я находила что-то не особо плотное , а тут прямо горошина. В это же день я поехала в платный центр на УЗИ молочной железы. Доктор меня осмотрел и сказал, что больше всего похоже на осложненную кисту или на фиброаденому. Я прямо спросила у доктора: «Вы видели рак?». Он сказал: «Да, много раз и это не похоже на него». А 18 июня я уже была у гинеколога и брала направление к онкологу.

Паники не было и страха как-то тоже. Через пять дней я была у онколога в нашем областном диспансере. На осмотр взяла свое УЗИ и мамины выписки, а также анализ на мутацию генов — у меня положительный ген BRCA1. Доктор меня осмотрел, взял пункцию из опухоли. Диагноз выставил — фиброаденома. Спросил: «Будем удалять сразу, или вы пока походите так?»

Я планировала отпуск в августе, поэтому сказала, что нужно поскорее, чтобы успеть до отдыха. День для удаления фиброаденомы назначили на 10 июля. Все это время я спокойно работала, сдавала все анализы. Поехала в стационар 10 августа с пакетиком, так как на следующий день планировала уехать домой. Приехала в 12 часов, меня забрали на операцию. Все.

Пришла в себя — все классно. Написала мужу сообщение, что все хорошо, а потом пришел мой хирург. Я пила много лет противозачаточные и спросила у него, можно ли мне сегодня выпить таблетку, чтобы не пропускать. А он печально так говорит: «Вам больше нельзя пить таблетки». Ну я и заревела: оказалось, что у меня все-таки рак — злокачественные клетки на срочной гистологии. 

Ревела я ровно два дня, может, и четыре, а больше не ревела. Не вижу в этом смысла. 

Конечно, меня нервирует мой рак. По клеточному составу он не очень благополучен, но я получаю хорошее лечение. Опухоль удалила вовремя, метастаз нет и лимфоузлы не затронуты. Моя мама умерла в 2011 году от рака яичников. Он вылез у нее совершенно не связано с грудью, поэтому я и мои доктора приняли решение — после химии мне удалят яичники. Это печально, но зато я не буду бояться. Врачи со мной общались отлично, так как я сама врач. Они мне что-то объясняли, много рассказывали, хотя я особо этого не хотела. Придерживаюсь мысли, что чем больше знаешь, тем страшнее. Одно скажу точно — я видела, как врачи общаются с другими людьми, они все старались объяснить и очень успокаивали. Задавали вопрос и получали ответ.

Понимали ли вы, что вам делать и куда идти, когда узнали, что у вас рак? Что вам помогло найти эту информацию?

Понимала, конечно! Что делать – лечиться надо. Думаю, если бы мне сказали, что у меня рак, например, в поликлинике, то я бы вышла и повыла, однозначно. Но я и в больнице поплакала немного. Ну, а потом поехала бы домой, рассказала бы все мужу и мы бы пошли к врачам все равно.

Где вы брали информацию о том, как искать врача, в какое учреждение обращаться? Где пытались узнать о своих правах, о том, какие анализы сдавать, обращались ли за вторым мнением?

Я нигде не брала информацию. Меня консультировал и оперировал изначально один доктор, потом он перевел меня в другое отделение к другому доктору. Я не хотела выбирать врача и полностью доверилась своему первому врачу. Конечно, не буду отрицать, общалась с коллегами, думала ехать в Минск — столица, все-таки — уточняла про врача, но пришла к выводу, что чем больше я дергаюсь, тем больше психую и нервничаю.

О своих правах я не узнавала, мне кажется, что меня обследовали как всех. Зачем больше? Одно «но», сейчас я общаюсь с большим количеством девочек с раком молочной железы и знаю, что в России у всех берут трепан-биопсию, а у нас нет, ну, по крайней мере, не у меня. И в РФ многим сразу делают позитрон-эмиссионную томографию. У нас мне сказали делать его после химиотерапии. Я обратилась за вторым мнением только по поводу иммуногистохими. На этом настояли друзья, ну и было куда обратиться. Мой одногруппник работает патологоанатомом, он настоял на том, что хочет сам посмотреть мою опухоль.

Где вы искали и ищете информацию о вашем заболевании?

Я не ищу информацию о своем заболевании, я не хочу это делать. Искала вначале: читала в интернете, а потом перестала. Чем больше читаешь, тем страшнее становится. Я настроена на то, что мой рак вырезали и убивают химией. В конце мне скажут, что я здорова, и я галопом побегу на работу.

Чего вам не хватает в поиске информации о лечении?

Даже не знаю, чего мне не хватает. Насколько я знаю, по раку молочной железы есть шесть протоколов лечения, вроде бы. Было интересно, почему мне определили именно мой, но я не лезла с вопросами. Доверяла врачам.

Что вам помогает в ежедневной борьбе? 

Моя самая мощная поддержка  это мой муж и друзья. После операции ко мне приходили по три-четыре компании. Было такое, что я хотела отдохнуть, а у меня были люди, чтобы не скучно мне было. И это очень мощно! Также я много общаюсь в соцсетях и, лежа в больнице, я решила, что напишу, что у меня рак, что это не ужасно, а просто страшно. Знаете, ни минуты я не пожалела об этом. Сколько поддержки я получаю из социальных сетей! Познакомилась там с такими же девочками, как я. Мы общаемся, все обсуждаем, делимся переживаниями.

Для меня важно, что у нас в республике все абсолютно бесплатно. Мне удалили обе молочные железы и поставили имплантаты. Химиотерапия тоже бесплатная. В Республике Беларусь есть онконасторожённость, но выявление все равно чуть позже, чем хотелось бы. У нас нет каких-то бесплатных программ, скринингов — просто диспансеризация. Сдавай анализы на онкомаркеры, если хочешь, но за деньги.Самый сложный вопрос — что будет лет через пять-десять. Буду я здорова или где-то засиделась клеточка и пускает свои скотские корни? На это я пока не нашла ответ. 

Комментарий врача-онколога, резидента Высшей школы онкологии Анны Ким:

Онкомаркеры полезно использовать, когда диагноз злокачественного образования уже установлен. С их помощью можно уловить момент так называемого биохимического рецидива. Он действительно может предшествовать рецидиву или прогрессированию онкологического процесса. К сожалению, онкомаркеры не могут нам помочь в ранней диагностике онкологических заболеваний.

Что вам дал ваш диагноз? 

Я увидела, что людям не все равно, они готовы помогать мне даже не зная меня. Новые знакомства, лысый череп. А еще я поняла, что все дико боятся рака. Считается, что если у тебя рак, то ты труп автоматически. 

Что вы делаете каждый день, чтобы не выгорать от процесса лечения, какие конкретные привычки помогают вам?

Я очень много времени провожу в социальных сетях. Там я получаю огромную поддержку от друзей, от незнакомых людей. Я часто хожу на работу, чтобы сдать анализ крови, посмотреть уровень лейкоцитов и там общаюсь с коллегами. Если бывают какие-то встречи, то коллеги меня на них зовут. Вот сейчас знакомая визажист пригласила на креативный макияж, очень хочу состыковаться с ней и сделать его. Гуляю с дочкой и с мужем или просто валяюсь, смотрю телевизор. Для того, чтобы не выгорать от процесса лечения, мне необходимо общение, наверное, это самое важное для меня — общаться с людьми.

Назовите вам ваш самый главный страх, связанный с диагнозом и лечением? Справились ли вы с ним?

Мой самый главный страх — это умереть от рака, метастаз. Я ужасно этого боюсь. Боюсь, что где-то останется одна гребаная клетка рака, и он меня съест. Справилась ли я с этим страхом? Нет. И, скорее всего, не справлюсь, потому что понимаю — это может произойти. Может, через год, а может и через 20-30 лет. 

Но я могу жить с этим страхом. Могу и буду.

 Еще боюсь, что если меня не станет, то моя сестра-подросток останется одна, никому не нужная. Одно непутевое дитя. Но, надеюсь, в этой ситуации я все же могу положиться на мужа. За дочь я не так боюсь, потому что у нее отличный папа, который все для нее сделает. Это еще один страх.

Советы Зои пациентам и их близким

1. Не бояться своего диагноза и принять его.  

2. Понимать, что лечение может все. 

3. Верить, с большой буквы — Верить — своим врачам, это важно.