Как я стала химиотерапевтом. История Катерины Коробейниковой
31.08.2018Profilaktika.Media запускает новый проект о Высшей школе онкологии — истории резидентов и выпускников ВШО. Мы хотим, чтобы слова этих людей мотивировали других быть врачами, чтобы они не отпускали свою мечту и использовали каждый шанс. Мы хотим, чтобы пациенты знали, что в России обязательно станет больше толковых онкологов и преподавателей, умеющих разговаривать с людьми, обучать и лечить. Когда-нибудь вирус ВШО распространится и на другие врачебные специальности.
Первая история — прямая речь химиотерапевта Катерины Коробейниковой, выпускницы ВШО-2018.
Я родилась в Калининграде и прожила там до момента поступления в ВШО (тогда ещё стипендия Фонда профилактики рака). В школе все предметы давались мне легко, но любимыми были физика и химия. Считаю, что всё зависит от учителя. По специальности мне положено было в школе любить биологию, но я её терпеть не могла, не сошлись с учительницей. Она считала меня типичной отличницей, которой оценки ставят не за знания, а смотря на остальные предметы. Я в свою очередь не считала нужным ей что-то показывать и набиваться в любимчики. Помню, что в 11-ом классе, когда я сказала ей, что собираюсь сдавать ЕГЭ по биологии, все уроки последней четверти проходили так: «Коробейникова, всё ещё собираешься сдавать биологию?» «Да!» «Садись, два». Но в итоге я сдала экзамен на 82 балла (лучше всех её любимчиков в параллели). Мне важно было доказать себе и ей, что я знаю.
В 2010 году я поступила в Калининградский БФУ (тогда ещё РГУ) им. И. Канта на медицинский факультет. Документы подавала ещё в Пермь, Смоленск и, конечно, в Санкт-Петербург. Учиться в Петербурге было мечтой, но ей не суждено было сбыться из-за не частого обновления сайта вузов. Письмо по почте о том, что я прохожу на бюджет в Санкт-Петербург мне пришло уже в сентябре, когда началась учёба.
Как появилось желание стать врачом?
У меня в семье нет врачей, среди ближайших родственников тоже. Увлекаясь в старших классах химией, я думала пойти по этой дороге, но в 10-м классе у нас открыли факультатив, который назывался «основы медицины». Всем желающим проводили занятия на базе медицинского факультета нашего университета. Мы проходили не связанные друг с другом азы — круги кровообращения, группы крови, систему кроветворения и многое другое… Пару раз нас водили в больницы и показывали работы отделений. Именно тогда я оказалась по ту сторону белого халата и уж не хотела с нее сходить.
На первых курсах, как и многие, мечтала стать хирургом. И не просто, а кардиохирургом! Ходила на дежурства со старшекурсниками, училась шить и вязать узлы, но постепенно научный интерес сменил желание что-то делать руками.
Ещё на 3-м курсе на патофизиологии начала читать более широко про онкогенез и исследования в этой области. Спросить было не у кого, и я часто натыкалась на фразу «В программе этого нет, тебе это не нужно». Приходилось что-то искать самой, но не так успешно, если бы меня кто-то направил.На старших курсах во время цикла по онкологии я окончательно убедилась, что это именно та специальность, в которой я хочу работать. Научный интерес подкрепился желанием решать конкретные ситуации конкретных людей. Наш преподаватель и по совместительству декан нашего факультета поощрял мой интерес, советовал литературу, рассказывал о конференциях для врачей, на который я могу прийти и послушать (частенько уходила с других пар, чтобы послушать интересные доклады). К концу 6-го курса у меня не было сомнений, что я буду заниматься онкологией. И уже тогда мне больше всего была интересна химиотерапия, за развитием препаратов в которой мне было так важно и интересно успеть.
Кто-нибудь отговаривал от профессии врача?
Все близкие за меня переживали, предупреждали, но никогда не отговаривали. Родители поддерживали и хотели, чтобы я шла своим путём. Перед государственными экзаменами декан нашего факультета спросил меня «Уверена, что в онкологию?» «Уверена» «Знаешь, что сложно и тяжело?» «Знаю» «Ну смотри, я предупреждал» Могу и сейчас с уверенность сказать, что поступила бы также.
Какие проблемы в российском здравоохранении тебя волнуют?
Считаю, что в России нет чувства социальной защищённости. Если с тобой или твоими родными что-то случается (не только онкологического профиля), то ты не знаешь куда бежать и что делать. У людей нет уверенности, что можно просто пойти в поликлинику или позвонить 03 и тебе помогут.
Тут очень хорошо, если ты сам связан с медициной или тебе есть у кого спросить. Например, в Калининграде за 6 лет университета я знала всё про все больницы и про большинство врачей. Сложно посчитать количество вопросов от друзей и знакомых, которые не знали к кому пойти. Вот эта организационная дыра и отсутствие информации для людей, безусловный минус. Но врачи есть! Отличные врачи! Их много! Это плюс. Только нужно знать к кому идти.
Что не так с российским медицинским образованием?
За все 6 лет обучения мы получили квалификацию «врач». Теоретически мы должны уметь принять роды, выполнить аппендэктомию и назначить инсулин в правильных дозировках одновременно. Даже за 6 лет это колоссальный объём информации, навыков и знаний. Хочешь не хочешь, но к сессии тебе придётся всё выучить (про государственные экзамены молчу).
Но нас не учат думать. С самых первых пар нам твердили про клиническое мышление, но никто так толком и не сказал, что это такое. Какие вопросы себе задавать? А какие пациенту? Что делать с полученной информацией? Тут уже сами. И кто-то же действительно вызубрил учебники от корки до корки, а в реальной клинической ситуации не знает, что делать. Вот выучили мы что такое артериальная гипертензия и какие у неё симптомы, а если перевернуть ситуацию и к нам приходит пациент с жалобами на периодическую головную боль, мелькание «мушек перед глазами», то как в своей голове открыть файл «артериальная гипертензия»? Потому что учили нас «диагноз-сиптомы…» Я утрирую, но именно подход «симптомы-диагноз-лечение» в системе обучения проваливается.
Как ты узнала о Высшей школе онкологии?
Про конкурс мне рассказал декан моего факультета. Это было 1 апреля и я помню, что долго думала, что это за шутка такая «конкурс в ординатуру, где спонсор страховая компания»? Я тогда не предала этому значения и подала заявку, когда уже наткнулась в соц.сетях на объявление со ссылкой на сайт. Это был отличный шанс получить больше, чем просто ординатура. В то, что я пройду даже во второй тур слабо верилось. Помогала мысль: «А что я теряю?»
Что для тебя важно в общении с менторами и пациентами?
Мне важно, чтобы ментор давал направление, а не рамки. Можно показать подход к поиску информации, но не саму информацию. Но если возникают вопросы, то меньше всего хочется слышать в ответ университетский вопрос «А вот именно на эту тему ты и приготовишь доклад!». Тут сложно поймать эту грань самостоятельности.
С пациентами сложно. Особенно с онкологическими. Особенно с химиотерапевтическими. Мы ведём их длительное время и знаем их привычки, многих их родных и даже держим в голове нормальные показатели гемоглобина и нейтрофилов для конкретного дня цикла химиотерапии. Трудно в данном случаи оставаться для них залогом надежности и не поддаваться эмоциям наравне с их семьёй.
Что тебя вдохновляет приходить на работу каждый день?
Для меня безумно важно чувствовать себя нужной. Как бы литературно это не звучало.
Если я нужна своим пациентам, то я иду на работу, узнаю новое для них, в курсе последних рекомендаций для них и продолжаю учиться, чтобы помогать им. Ведь в конечном счёте вся наша работа сводится к тому, чтобы помогать пациентам.
К чему ты стремишься?
Я стараюсь постоянно себя одёргивать и не давать себе останавливаться. «Нет, ты не всё знаешь, мне ещё учиться и учиться», — говорю я себе. Никогда не хочется переставать интересоваться чем-то новых, самосовершенствоваться. Думаю, что именно самонадеянность и убежденность в своей правоте ведёт к ошибкам. Хочу всегда сохранять здравую критичность не только к информации, которую я получаю, но и к себе самой.
Катерина Коробейникова учится в Высшей школе онкологии благодаря финансовой поддержке благотворительного интеллектуального клуба «Во благо»
Все собранные средства идут на оплату экспертов, задействованных в консультациях, и на работу сервиса. Поддерживая системные проекты - образование талантливых врачей, просвещение широкой аудитории, внедрение технологий скрининга рака, - вы можете внести вклад в спасение сотен и тысяч людей в России и обеспечить помощь себе и своим близким, если в ней возникнет необходимость.