Люди-бабочки: что такое буллезный эпидермолиз и как наука ищет способы его лечить
31.01.2022Как устроена наша кожа и из-за чего возникает болезнь, при которой кожа становится очень хрупкой и может повредиться от любого прикосновения? Как живут люди, которых называют «бабочками», и чем медицина может им помочь?
Вместе с информационно-просветительским гуманитарным проектом «12 месяцев» мы продолжаем серию материалов о редких (орфанных) генетических заболеваниях и жизни людей с ними.
Читайте в январе рассказ о буллезном эпидермолизе, который встречается у одного из 100 тысяч человек, а также историю юриста Игоря Чувствинова.
Что важно знать о буллезном эпидермолизе
Буллезный эпидермолиз (БЭ) — это группа генетических заболеваний, при которых даже незначительное механическое воздействие на кожу и слизистые оболочки приводит к образованию пузырей. Когда эти пузыри разрываются, на их месте остаются болезненные раны, которые быстро инфицируются и с трудом поддаются лечению.
Болезнь сильно снижает качество жизни людей и требует сложного и дорогостоящего ухода. Нередко проявления заболевания выражены настолько, что пациенты полностью зависят от своих близких.
Точно посчитать частоту встречаемости буллезного эпидермолиза сложно. По данным Национального института здоровья США, заболеваемость БЭ составляет примерно 1 случай на 100 тысяч человек в общей популяции и почти 2 случая на 100 тысяч новорожденных. В России, по оценкам фонда «Дети-бабочки», который помогает детям с буллезным эпидермолизом, с этим заболеванием проживает около 2000-2500 человек.
Почему возникает и как проявляется буллезный эпидермолиз?
Кожа человека состоит из нескольких слоев клеток — кератиноцитов. Они соединяются и удерживаются вместе с помощью специальных белков, основные из которых — это кератины, коллаген, ламинин и киндлин. Мутации в генах, необходимых для их синтеза, приводят к нарушению функции этих белков. Это приводит к тому, что даже при небольшом натяжении или давлении на кожу ее слои отходят друг от друга и в этом месте образуются пузыри.
Основные проявления БЭ связаны с кожей, однако болезнь затрагивает весь организм. Так, наиболее часто поражаются слизистые оболочки желудочно-кишечного тракта. В ротовой полости со временем образуются эрозии и пузыри, а в пищеводе — сужения, значительно затрудняющие глотание. Кроме того, нередки случаи нарушения проходимости кишечника, анальных трещин и запоров.
Болезнь поражает и глаза: к ее последствиям относится хроническое воспаление, язвы на роговицах. Способность к самообслуживанию чрезвычайно сильно ограничивает ситуация, когда срастается кожа пальцев.
Еще одна опасность для людей с БЭ — повышенный риск рака кожи, который увеличивается с возрастом.
Можно ли вылечить буллезный эпидермолиз?
Основные способы лечения буллезного эпидермолиза — это ведение образа жизни, уменьшающего вероятность травмирования кожи, и использование специальных дорогостоящих повязок. Однако уже давно у врачей и исследователей появилось желание воздействовать на причину заболевания — неспособность клеток плотно соединяться друг с другом.
Начиная с конца 1980-х годов предпринимались разные попытки лечения, основанные на методах клеточной терапии (то есть терапии стволовыми клетками). Их цель — улучшить течение болезни в тех ситуациях, когда обычное лечение не помогало. Однако в большинстве случаев эффект был выражен слабо и длился очень недолго.
Первым подходом клеточной терапии стала попытка трансплантации пациентам с БЭ кератиноцитов, которые были взяты из непораженных участков кожи. Это дало ограниченный и непродолжительный эффект, который, по-видимому, был обусловлен временным уменьшением воспаления в зоне трансплантации.
Другой подход основывался на внутривенном введении стволовых клеток костного мозга и мезенхимальных стромальных клеток (МСК), способных мигрировать в зоны повреждения. Исследователи предполагали, что эти клетки, трансплантированные от здоровых доноров, синтезируют белки, необходимые для образования нормальной кожи. Однако, как и в предыдущем случае, эффект этого лечения был успешным лишь отчасти.
При использовании стволовых клеток костного мозга наблюдалось временное улучшение течения болезни. Однако несколько пациентов в процессе клинического исследования умерли от осложнений, связанных с подготовкой к трансплантации.
В случае использования мезенхимальных стромальных клеток (МСК) столь драматичных побочных эффектов не было. Но эффект от лечения — ускорение заживления ран и улучшение общего самочувствия — по-прежнему длился не более полугода.
Из-за сложностей при получении стволовых клеток костного мозга и МСК, ученые обсуждают возможность использования индуцированных плюрипотентных стволовых клеток (ИПСК). ИПСК — это любые клетки, которые в лабораторных условиях приводят в т.н. плюрипотентное состояние (когда клетка становится недифференцированной, какой была в эмбриональном периоде развития). Из него они могут стать почти любой другой клеткой, в том числе стволовой клеткой костного мозга, МСК или сразу фибробластом или кератиноцитом. Однако процесс получения клеток из ИПСК пока технически несовершенен, поэтому исследования таких клеток проводятся пока только в условиях лабораторий.
Есть ли надежда на генно-клеточную терапию?
Может сложиться впечатление, что введение стволовых клеток костного мозга и мезенхимальных стромальных клеток (МСК) в системный кровоток малоперспективно из-за технического несовершенства этого подхода и кратковременности терапевтического эффекта. Тем не менее дальнейшие исследования в этом направлении необходимы, потому что на сегодняшний день это единственный подход, потенциально позволяющий действовать на внекожные проявления болезни.
О первом успехе генно-клеточной терапии буллезного эпидермолиза стали говорить в 2006 году, когда группа итальянских исследователей смогла восстановить кожу пациента с пограничным буллезным эпидермолизом. Эта форма заболевания появляется при мутации в гене белка ламинина. Для лечения пациента исследователи выделили из неповрежденных участков его кожи кератиноциты, в которые ввели здоровый ген ламинина. Далее в лабораторных условиях из этих кератиноцитов вырастили тонкие пласты ткани, которые трансплантировали в поврежденные участки кожи. Через полгода кожа в зоне трансплантации не отличалась от нормальной и не требовала повторных вмешательств.
В 2015 году успех этого подхода закрепил опыт по трансплантации практически всего эпидермиса семилетнему мальчику, который к моменту первой трансплантации утратил около 80% кожных покровов.
В результате лечения у пациента сформировалась полностью здоровая и функциональная кожа. Сейчас трансплантированная кожа пациента почти не отличается от здоровой. Он ведет обычную жизнь и даже занимается спортом, хотя до лечения из-за боли практически не мог двигаться, нормально питаться и нуждался в постоянном обезболивании.
- Сегодня эта технология используется в трех препаратах, проходящих клинические исследования — EB-101, LZRSE-Col7A1 и FCX-007. Другой препарат, проходящий клинические исследования — B-VEC. Его преимущество — возможность непосредственного введения в кожу пациентов, что позволяет миновать затратный по времени этап выделения и выращивания клеток пациента.
- Начальные этапы исследований ведутся еще для двух препаратов, механизм действия которых отличен от описанного выше. В первом случае это PTR-01, представляющий собой искусственно полученный коллаген VII типа. Его разработчики предполагают введение препарата внутривенно, поскольку ожидают системного действия — не только на кожу, но также на слизистые оболочки и другие затронутые болезнью органы.
- Обсуждается также ряд подходов, основанных на молекулярных методах геномного редактирования. К ним относятся РНК-интерференция, CRISPR/Cas9, антисмысловые нуклеотиды. Однако на сегодняшний день исследования этих методов ограничиваются лабораторными испытаниями, поэтому обсуждать их терапевтическую эффективность пока преждевременно.
«Заболевание переориентировало меня на книги»: как жить с буллезным эпидермолизом
26-летний Игорь Чувствинов рассказал, как ему удается учиться, работать, дружить и чувствовать себя счастливым состоявшимся человеком, несмотря на ограничения из-за болезни.
О детстве и постановке диагноза
Дети с буллёзным эпидермолизом нередко имеют слабую кожу уже на момент рождения и получают травмы при родах. Мой случай не был исключением. Но до 3-х лет родителям не понимали, что со мной происходит.
Были две сложности в постановке диагноза: во-первых, врачи первоначально хотели поставить пузырчатку (аутоиммунное заболевание, которое характеризуется появлением пузырей на коже и слизистых оболочках), потому что симптомы этих заболеваний похожи. Во-вторых, врачи принимали проявления болезни за временные явления и ждали, что они пройдут сами, но они не проходили.
Я родился в 1995-м году, и понятно, что всем тогда было не до редких заболеваний. О них не говорили в СМИ, не было профильных фондов. И врачи оказывались в очень сложном положении, видя меня.
На вопрос: «Чем лечиться?» дерматологи отвечали: «Вы столько прожили с этим заболеванием, вы знаете о нем больше, чем я».
О влиянии болезни на жизнь
Я не знаю жизни без этого заболевания, поэтому мне сложно сравнить «до» и «после». Но если смотреть на мою жизнь и жизнь других людей, то, конечно, отличия есть.
Во-первых, я намного чаще наблюдался у врачей.
Во-вторых, точно могу сказать, что мое заболевание повлияло на спектр моих хобби. Я никогда не занимался опасным спортом, не катался на велосипеде, не играл в футбол, не ходил далеко гулять. В детстве это могло быть очень травматичным для моих ног.
Я больше домосед. Заболевание переориентировало меня на книги, фильмы, компьютерные игры и прочее, что не связано с активностью, способной привести к травмам. При этом я довольно общительный человек, поэтому не могу сказать, что болезнь мешала или мешает мне в социализации.
В-третьих, мой диагноз влияет на то, что я ем: я не употребляю продукты, которые могут вызвать аллергическую реакцию. После чего кожа может начать чесаться. И есть риск нарваться на круговорот болячек в природе, когда они уже не заживают, потому что постоянно их расчесываешь. Естественно, что в детстве за этим следили родители, а потом я стал сам видеть связь между употреблением какого-то продукта и последствиями, которые оно вызывает.
И если раньше меня печалило, что мне 14 лет, а я ни разу не пробовал колу, то потом я стал думать: «Ну и хорошо, что не попробовал. А то, кто знает, что было бы?». Я питаюсь, как и остальные члены моей семьи, просто исключив вредные для меня продукты.
Абсолютно все, что связано с применением физической силы, вызывает у меня проблемы. Например, мыть посуду я могу только в перчатках, но на деформированную кисть перчатка не налезает. Если делать это без перчаток, может быть какая-то нехорошая реакция на моющее средство, а кожа на руках будет сохнуть еще сильнее. Я не могу самостоятельно открыть бутылку воды, потому что из-за этого механического воздействия мои ладони травмируются. Я могу открыть не любую дверь. Если дверная ручка шарообразной формы, да ещё и с рельефом, травмы не избежать. Я не могу преодолевать большие расстояния пешком. Чем дольше я иду, тем сильнее это травмирует мои ноги. Даже небольшой выступ на асфальте может быть достаточным для появления раны на стопе. И так со многими действиями.
Но я не совсем беспомощный — с технологиями проблем нет. Я пишу, пользуюсь клавиатурой и мышкой. В работе мне приходится часто и быстро печатать большое количество текста, в том числе на телефоне. С этим я справляюсь.
Об отношении к болезни
Мое заболевание никогда не было для меня чем-то, что заставляло бы меня отчаиваться и падать духом. Скорее, я воспринимал его как само собой разумеющийся факт. Например, как тот, что солнце встает на востоке и заходит на западе.
Я осознаю свои ограничения. Тут вопрос не в том, осознаю ли я их, а в том, как я к ним отношусь. С детства в силу возраста и характера я переживал из-за этого не так сильно, как мог бы. А сейчас мне 26 лет, и я привык к этим ограничениям.
Многие мои сверстники водят автомобиль, а я нет. Когда мне было 18, меня это сильнее трогало, сейчас мне это глубоко индифферентно. Не вожу — и не вожу. Может, и к лучшему. Ни в кого не врежусь и не буду за это привлечен к ответственности. Хорошо, что не ем всякую химозу, зато у меня здоровый желудок. Какое-то такое отношение. С годами стало проще.
Понятно, что некоторые проявления болезни доставляют дискомфорт, но я отношусь к этому со смирением и осознанием того, что если что-то нельзя, то и ладно, живем дальше. С этим можно жить.
И главный вопрос «Как жить?». Отчаявшись? Не ставя перед собой никаких целей? Жить, как получится? Или, даже несмотря на заболевание, стараться чего-то достичь, кому-то помочь? Мне повезло, что сейчас не Средние века, и я вижу много возможностей для самореализации и социализации даже при наличии таких существенных отклонений, как у меня.
О друзьях, учебе и жизни в обществе
Никакого буллинга в мою сторону никогда не было, по крайней мере активного. Я учился в обычной средней общеобразовательной школе, потом поступил в университет. И везде у меня появлялись друзья — общения в моей жизни немало.
Я юрист, сейчас одновременно учусь в аспирантуре и прохожу стажировку в крупной компании. Все выходные и праздники заполняю дополнительной учебой.
Два моих главных хобби с детства — чтение книг и компьютерные игры.
Люблю читать психологов, один из моих любимых — Виктор Франкл. Его «Скажи жизни да» — это, можно сказать, моя настольная книга.
Из последних впечатливших меня книг, — «Игры, в которые играют люди» Эрика Берна. Однако чем старше я становлюсь, тем меньше художественной и больше профессиональной литературы я читаю.
Как я уже говорил, в обычной жизни я испытываю ограничения там, где у других людей их нет. Однако не могу сказать, что испытываю какую-то радость, когда у меня получается что-то, что получается у других. Обычно наоборот: я испытываю радость, когда я делаю что-то, что не могут другие. Вот тогда да! Во многом это касается профессиональных успехов.
О техническом прогрессе, который помогает людям-бабочкам
Кто знает: возможно, лет через 5-10 я и машину смогу водить. Например, еще 5 лет назад у меня не было никакой возможности поставить коронки на зубы. До 8 лет мои зубы в принципе лечить не хотели. «Мы не можем это лечить. Ваш рот плохо открывается. Мы боимся вас травмировать».
Был случай, когда в одной клинике врач выбежала из кабинета с криками: «Я не хочу в тюрьму!». Потому что мое заболевание не только про травмы кожи, но и про травмы слизистых оболочек.
Недавно фонд «Дети-бабочки» обучил врачей в клинике челюстно-лицевой хирургии имени Сеченова. И сейчас мне поставили на некоторые зубы коронки, появились технологии, которые это позволяют. Это та реальность, которая придает мне оптимизм. Технический прогресс на месте не стоит, и он работает на меня.
Однако я бы не согласился участвовать в клиническом исследовании нового препарата от своей болезни. Несмотря на все ограничения, которые у меня есть, я выбираю свою нынешнюю жизнь со всеми неудобствами, а не рискованные методы лечения.
Отдельно я хочу выразить благодарность фонду «Дети-бабочки». Он вносит существенный вклад в мою жизнь и в жизнь других людей с буллезным эпидермолизом — до него нам было намного сложнее.
Благодаря просветительской работе фонда, намного больше врачей знают, что есть такая болезнь. И значит, люди с таким диагнозом могут к ним прийти, быть понятыми и получить помощь.
Текст: Федор Индейкин, Анастасия Рябцева
Все собранные средства идут на оплату экспертов, задействованных в консультациях, и на работу сервиса. Поддерживая системные проекты - образование талантливых врачей, просвещение широкой аудитории, внедрение технологий скрининга рака, - вы можете внести вклад в спасение сотен и тысяч людей в России и обеспечить помощь себе и своим близким, если в ней возникнет необходимость.