Как я стал хирургом-онкологом. История Ростислава Павлова.

30.11.2018

Думаю, каждый доктор с большим умилением вспоминает тот день, когда в голову прилетела идея стать доктором. И я не исключение. В моей семье занимались наукой и торговлей. Один из моих дедов был заслуженным изобретателем СССР, второй же был директором мясного завода. Казалось бы — две диаметрально противоположные профессии и направления в жизни. Но как же они гармонично складываются в голове маленького внука, которому рассказывают интересные истории из жизни! Я с самого детства знал, как можно купить за один рубль и продать за два. При этом одновременно занимался изучением химических элементов, как их правильно соединить и получить, например, порох…

Окружение влияет на выбор профессии. Ты видишь образы, слышишь разговоры, и в твоей маленькой, еще не загруженной всякой ерундой, голове, возникает мысль — а кем же ты хочешь стать.

Как ты решил стать врачом?

Наверное, лет с пяти я хотел стать врачом. Мой папа — врач. Думаю, оешающую роль в выборе профессии сыграл именно он. Я отчетливо помню, сколько он работал, сколько приходилось дежурить, чтобы прокормить семью с двумя детьми. Ординаторская, врачи в белоснежных халатах и фонендоскопами на шеях — эти и все остальные атрибуты доктора я знал еще до того как пошел в школу. Я очень любил ходить с папой на работу и наблюдать за сумасшедшими буднями врача. Всегда был звездой любого праздника в ординаторской, так как знал много стихотворений и особенно отчетливо мог рассказать «Доктора Айболита» без единой запинки. Меня всегда ставили во главе стола на скамейку и я рассказывал стихи. Это было незабываемо.

Мы жили достаточно скромно, явного изобилия игрушек дома не было. Моей любимой игрушкой был «шприц Жане». Это такой шприц, рассчитанный на 150 мл, использовался он для вымывания ушных пробок. Когда все дети выходили играть в войнушки с пластмассовыми автоматами, я был непобедим со своим шприцом, так как в него помещался приличный объём жидкости. Не могу не вспомнить о своей «особенно любой» игрушке — скобе Мишеля. Это такие железные скобки с острыми концами, зажимаются специальным зажимом. В хирургии их использовали для формирования кожного шва, очень быстро и практично. Папа мне их принес, когда мне было 6 лет. Все мягкие игрушки, которые имели хоть небольшое нарушение целостности, были незамедлительно зашиты этими скобами.  

А ещё была сказка на ночь. С самого детства у меня была достаточно неплохая память. Моим бабушкам было очень сложно уложить нас с сестрой спать, мы ложились только когда нам пели песни или читали стихи. Как только мы слышали новую песню или стих, на третий раз мы знали ее наизусть и подпевали бабушкам. Папа придумал очень интересную хитрость и начал нам с сестрой рассказывать сказку «Как столкнулись два трамвая» и какие пациенты с какими травмами поступали в больницу для лечения.  Уже потом, когда я вырос и спросил у папы, почему именно этот случай он нам рассказал. Оказалось, что рассказывал он только то, что происходило у него на работе. Так что мы с сестрой каждый вечер слушали все новые и новые истории о медицинских буднях врачей неотложки.

В школе больше всего любил биологию, ведь я твердо верил, что хорошим врачом без знания биологии не станешь. Я очень много уделял времени этому предмету, старался смотреть интересные книжки, связанные с медициной, но на доступном языке. Я продолжал учиться в школе и первым моим серьезным шагом стало посещение медицинского сообщества «Юный Медик». Заседания в мединституте были один раз в неделю по воскресеньям и проходили с 9 утра до 3 часов дня. Мне было достаточно тяжело высидеть после дня в школе. Концентрироваться на вопросах, которые на тот момент казались просто недосягаемыми для понимания, было трудно. Этот кружок был создан для старшеклассников, которые мечтали поступить в медицинский институт. Там изучалась анатомия, неотложные состояния, десмургия — наука о технике наложения повязок. Занятия продлились год, и в конце каждого полугодия мы сдавали экзамены по изученному материалу. Я все сдавал на «отлично» — мне все это очень нравилось.

Отговаривали ли тебя от профессии?

Отговаривала вся семья. Я никогда не отличался усидчивостью и всегда «бежал впереди паровоза«. После девятого класса я был готов поступать в медицинский лицей. Разговор дома с родителями был на повышенных тонах. Они очень не хотели, чтобы я связывал свою жизнь с медициной. Мне поставили ультиматум. «Никакой помощи не жди на экзамене, пройдешь первый этап — дальше помогу», — сказал тогда строго отец. 

Медицинский лицей заменял 10-11 классы школы. Туда хотели попасть все школьники, которые хотели стать врачами. Популярность его была бесспорной с соответствующим конкурсом. Весь год до поступления я учился на подготовительных курсах и занимался с преподавателями. Права на второй шанс не было.

Вопрос, который не имеет правильного ответа, тем не менее постараюсь пофилософствовать. Самое главное, что меня волнует в системе — это процесс обучения. Начинать выстраивать систему надо таким образом, чтобы старшие передали знания младшим. Сам меняю систему — ассистирую на операциях младшим коллегам.

Как ты узнал о Высшей школе онкологии?

Четыре года назад мне пришлось переехать в Харьков и продолжить учебу. За 1,5 года закончил интернатуру. Верхом моего успеха я считал трудоустройство в онкологический центр Харькова, но снова разошёлся планами со своей судьбой.

Я продолжал наблюдать за работой старших коллег и зарегистрировался в фейсбуке. Начал искать интересных личностей и подписываться на новости. И тут, передо мной выскакивает рекламный баннер: Фонд профилактики рака проводит набор в ординатуру по онкологии в тот институт, о котором я мечтал с 2009 года — НИИ онкологии им.Н.Н. Петрова. Зайдя на страницу фонда, я прочитал условия, увидел менторов и общее фото ребят из первого набора, которые уже учились. Я был удивлён, что Фонд, решил оплатить учебу в ординатуре каким-то студентам, плюс стипендию обещают да ещё и трудоустройство. 

«Развод какой-то», — подумал я и решил ради спортивного интереса заполнить заявку, так как дедлайн истекал в течение двух дней. Отправил анкету и документы. Вернулся к своей рутинной жизни и продолжил работать. Прошла неделя. Возвращаюсь домой, получаю письмо с поздравлением и прохождением во второй тур. «Что за шутки?»,- опять я возмутился и перешёл по ссылке. Вторым туром была подготовка научной работы на рандомную тему (организаторы сами выбирали ее). Я подумал, что мне не составит труда написать ее. Начал искать свой номер и название темы. «Остеосаркома — Павлов». Такой подставы судьбы я не ожидал. Никогда я не работал с этим видом опухоли. Какую информацию нужно готовить, не понимал. Одно спасло — искать нужную литературу и готовить научные работы я умею. За вечер сделал обзор темы, написал все основные нюансы и отправил организаторам. Отслеживали результаты в группе ВШО в ВК. Мне было не особо интересно, так как точно знал, что обычный парень из Украины точно никому не нужен в Питере.

Загрузка на работе была колоссальной, так что и не заметил, как пролетело время до оглашения результатов. Помню как во "Вконтакте" шло обсуждение, организаторы подливали масла в огонь и повышали накал страстей. Всех предупредили, что будут звонить ночью и проводить собеседования. А я просто уснул с мыслью о том, что на межгород звонить дорого...

Утро. Собираюсь на работу. Решил заглянуть на сайт и поздравить победителей. И вижу короткое сообщение в группе: "Ростислав Павлов (Украина), Вы проходите в третий тур. Ждём Вас на финале в Санкт-Петербурге". Я был шокирован, не понимал как это произошло и решил позвонить своему учителю в Москву и рассказать о случившемся. Он сдержано поздравил и сказал сильно не радоваться, так как таких ребят как я специально берут, чтобы конкурс выглядел международным. «Сам подумай, зачем им ты, непонятно откуда, ещё и платить за тебя, учить, когда есть свои дети профессоров? Готовься хорошо и настраивайся на негативный результат», — сказал он и благословил на поездку в Питер.

Май 2016, в Харькове +26, все ходят в шортах и футболках, думают о шашлыках у водички. Смотрю прогноз в Питере: +10 и дождь. Понял, что в одной футболке делать нечего. Поезд ехал около 18 часов и у меня было время обдумать экзамен, обдумать свою речь перед пациентами (один из конкурсов для поступления), разные жизненные ситуации, которые могли встретиться на моем пути.

Все участники собирались в Фонде на собрании, обсуждали вопросы перед днём Х. Из 400 человек в финальном туре оказались 15. Ребята приехали из разных точек России. Иркутск, Благовещенск, Калининград, Ростов, Москва и другие города собрались в Санкт-Петербурге. Из Украины нас было двое. Девочка, которая приехала поступать училась в Одессе и планировала стать радиологом. Обсуждение и собеседование длилось до глубокой ночи, каждый участник проходил собеседование с директором фонда Ильей Фоминцевым. Пропустив всех девушек вперёд, я смиренно ждал своей очереди и думал о длительном собеседовании с каверзными вопросами. Участники собеседовались от 15 до 30 минут. Я рассчитывал провести времени не меньше. Моя очередь подошла. Я зашёл в кабинет, сел на диван и ждал вопросы. «С тобой все понятно», — сухо сказал Илья, с улыбкой смотря на меня. «Готов переехать, если пройдёшь?», — ещё один вопрос, который я услышал. «Конечно», — ответил я и также улыбнулся. На этой ноте мое собеседование закончилось и я поехал домой готовится к экзаменационному дню.

День экзамена прошёл стандартно. Я все сделал без проблем. Комиссия долго совещалась, и я прошел. И я был счастлив! Своё внутреннее ощущение я сравниваю с финалом фильма «В погоне за счастьем», когда Уилл Смит выбежал на улицу после пройденного собеседования. Очень рекомендую посмотреть этот фильм.

Что для тебя важно в общении с менторами и пациентами?

С ментором:

- открытость;

- любовь к профессии; 

- начитанность; 

- возможность подчеркивать нюансы.

А вот с пациентом важно абсолютно все — от сбора анамнеза до того, как ты ему звонишь спустя полгода после операции и узнаешь, как у него дела. Я всегда придерживаюсь пяти правил общения:

1. Говорить правду. Лгать пациенту не только унизительно, но и совершенно бесполезно. Больному нужно 15-20 минут и мобильный интернет, чтобы уличить врача в элементарной лжи. Обмануть пожилого человека несколько проще, но тоже сложно: у этих людей есть свое комьюнити, где они обмениваются информацией и докапываются до правды. Осознав обман, пациент может экстраполировать ситуацию на всех врачей без исключения и совершенно перестать им доверять — в ряде случаев он затягивают с обращением к доктору и это может стоить им жизни.

2. Дать полную информацию о диагнозе, предстоящей операции, исходе и прогнозе заболевания, рисках и осложнениях. Это не только юридически необходимо, но и дает возможность пациенту владеть полной информацией. Пациент должен понимать, что с ним происходит, что и зачем планируется делать, чего от этого ждать. Говорить нужно спокойно, без патетики и заламывания рук, доступным языком, по возможности — с юмором. С онкологическими пациентами надо избегать трагических интонаций. Сострадание — это не слеза в голосе, а понятные действия. Когда пациент видит, что хирургическая бригада, например, осознает риски операции, но при этом знает, как действовать, он гораздо спокойнее спит.

3. Никогда не прятаться от тяжелых разговоров. Это очень трудное дело, потому что врач постепенно выгорает сам от сложных диалогов. Тем не менее, пациента нельзя кормить завтраками про то, что навсегда парализованные руки когда-нибудь будут двигаться. Или ультразлокачественная, тотально неудаляемая опухоль на самом деле киста (как любят говорить некоторые, «полип»). Отнимать право человека на объективное знание собственной проблемы — совершенное неправильно; это его тело, его судьба, его жизнь и смерть, а мы допущены к этому знанию лишь в силу полученной профессии (то есть мы за это получаем деньги, а потом на них покупаем еду и бензин).

4. Использовать эмпатию и внимательно слушать пациента. Эмпатия — осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. 

5. Прямо отвечать на прямые вопросы. Если человек открыто спрашивает: «какие у меня прогнозы», «будет ли мне больно», надо также открыто спрашивать о его переживаниях, почему его это интересует. У больного может быть масса нерешенных жизненных вопросов, включая кредит, детей и он должен понимать объем работ, который ему предстоит выполнить. Отвечая на такие вопросы, следует оперировать клинически доказательной информацией, таким образом, чтобы случайно не соврать, надо постоянно читать научные статьи и владеть обновляющейся информацией.

Что тебя вдохновляет?

Без вдохновения и целей любой человек превращается в амебу и перестает функционировать. Так что я выделяю несколько аспектов вдохновения. Во-первых, это любимый человек рядом. Безусловно не будет достижения новых горизонтов и побед, если не будет человека, который тебя вдохновляет и мотивирует. Второй аспект — это семья. У меня большая семья, которая следит за моими победами и неудачами и очень переживает, если у меня что-то не получается (я стараюсь, чтоб это было редко), и радуется моим успехам. И третий аспект — любимая работа. Я фанат своей профессии и счастлив от своего выбора. Нет ничего более прекрасного и вдохновляющего, когда выходишь из операционной после 6-7 часов операции, а пациент счастливый через 10 суток едет домой. 

Расскажи  о своих целях.

Цели у меня достаточно прозаичные. Я, как и все, задавал себе вопрос, где и кем я буду через 5-10 лет. Свои цели разделяю на два направления: в первой группе есть цели, связанные с личной жизнью, во второй — те, что связаны с карьерой. Я остановлюсь на второй группе. Основная цель — возглавить или создать клинику, которая будет работать и оказывать помощь по современным стандартам. 

Я прекрасно понимаю, что один хирург может оказать помощь в данную минуту, а если создать и воспитать команду единомышлеников и профессионалов своего дела, то можно достичь гораздо больших результатов и в лечении пациентов, и в других сферах здравоохранения. Хочу организовать постоянную систему образования молодых специалистов, школу общения для врачей. А ещё хочу троих детей!